Осенний парк настолько отличался от себя же летнего, что я едва находил хоть какие-то признаки сходства.
Всё было иначе, всё было другое. Примерно такие изменения происходят с человеком, когда он умирает.
Жил себе, вставал рано утром, радовался пению птиц, любил кого-то, котенка гладил, кофе пил, а потом раз, и все. И нет его. Только пожелтевшее осунувшееся тело.
Парк тоже пожелтел и осунулся. А еще оглох. Не играла музыка, не кричали дети, не слышно громких голосов мороженщиц и продавщиц вареной кукурузы.
Застыли яркие карусельные лошадки, опустели лавочки, закрылись киоски с билетами на аттракционы. Лишь скрип кабинок замершего колеса обозрения да редкое кряканье собирающихся улетать уток с той стороны парка, где виднелись темные воды холодного пруда.