Когда мне исполнилась пятнадцатая весна, я крепко угарал по Юльке Коротковой. Трудно сейчас мне понять, чем прельстила меня сия прыщавая фемина, щедро (для советской школьницы) пользовавшаяся косметикой недорогих французских марок, но я от этой сволочи буквально млел.
Это была не любовь, это бло томление плоти. Вожделение, которая Юлька, зараза, не разделяла от слова "совсем": мне очень хотелось с ней трахаться. Больше, в сущности, от неё ничего мне не требовалось. А вот ей, наоборот, именно трахаться со мной и не хотелось.
Насильно мил не будешь, да и насилие - не наш метод. Поэтому, отчаявшись добиться близости, я написал стихи. Ну, не то, чтоб прям ей... как говорил проработавший у нас год преподавателем пения старый еврей из, натурально, Одессы: "Это песня о Ленине? - Об ём, об ём!"
Так вот, стихи были не ей, а "об ей", да. ))