В поле шел дождь. Брызгаясь, точно мокрая собака, он моросил на мои ноги, прибитые гвоздями к деревянному столбу. То ли он метил свою территорию, то ли хотел поиздеваться. Не знаю. Я все время придумываю дождю разные личины. Той летней ночью он определенно был сукой.
Ни одного человека, бесконечные картофельные грядки, кучки прелого сена, а я стоял в одиночестве, и поле казалось мне темным бесформенным космосом. На холмике, где торчал крест, ничто не мешало ветру щекотать мои распятые подмышки. Ветер был промозглым, из-за него деревянная кожа покрывалась гусиными занозами. Я, как всегда, думал о том, что пугалом быть хоть и не больно, но весьма скучно.
Неожиданно в дождевом космосе промелькнуло нечто. Затем оно приблизилось и превратилось в человеческий силуэт. Фигура подошла еще ближе. Я увидел коренастого мужчину в военной форме цвета хаки; лицо было замотано куском черной ткани; из-за этой странности головного убора он выглядел, как ниндзя из фильмов восьмидесятых. Взгляд его был решительным.
Спрятавшись за крест, мужчина огляделся, выждал, а когда его следы смыло дождем, стал влезать на меня, осторожно ища опору для ног. Хоть мужчина и был довольно крупным, сучки, торчавшие из моего тела, навалившуюся тяжесть выдержали, – они даже не начали потрескивать. При порывах ветра мужчина плотно прижимал голову к хлопчатобумажному пальто, в которое я был укутан, и чихал — наверное, от запаха птичьего помета. Несколько раз его руки срывались, ноги соскальзывали, но таившаяся в мускулах воля помогала ему карабкаться, и, в конце концов, он оказался напротив моего лица. Я расслышал скрежет его зубов. Мужчина обхватил мой торс ногами ловко — как обезьяна.