Забойчиков ждал этого дня очень долго. Полгода. Или почти полгода. Или два месяца. Неважно. Главное, этот день наступил: еще неделю назад жена была посажена в поезд, крепко расцелована, через окно купе жестами получила обещание, что да, конечно, же, Забойчиков будет звонить часто-часто, после чего вагон дернулся, проехал метр, остановился, снова проехал метр – уже в обратном направлении, опять остановился, постоял, словно задумался, и, наконец, плавно набирая скорость, покатился к выходу из стеклянного купола вокзала.
Забойчиков радовался обретенной свободе, как радовался бы выпущенный на волю из клетки воробей, как радовался бы каторжник, получивший помилование и вылезший впервые за много лет из мрака шахты на солнце. Хотя жену свою Забойчиков любил, просто-таки чуть ли не на руках носил, ее подруги завидовали, его друзья недоумевали и подтрунивали – и, тем не менее, гляди ты, радовался. Черт разберет эту психологию.
Задумка родилась уже давно, сразу как стало известно об отъезде дражайшей половины. Собственно, и задумки-то никакой не было. Была мысль, мыслишка даже: пойти по блядям. Именно в таком виде эта мыслишка возникла и жила в мозгу Забойчикова все это время: ПОЙТИ ПО БЛЯДЯМ.