Срать. Очень хочется срать. Не какать, не по-большому, а именно срать. Я встаю с дивана – за окном колбасится ночь – и на ощупь, чтобы не разбудить спящих хозяев, направляюсь туда, где по сведениям разноцветных лоскутков моей однотонной памяти должен находиться туалет. Но в туалете кто-то закрылся – о чём свидетельствует включенный там свет – и выходить не желает. Надо подождать. Это понимает моя голова, но не жопа. Она свербит моё сознание своим неестественно естественным желанием, и нет ей никакого дела до того, что я нахожусь в гостях у совершенно незнакомых мне людей, и элементарные правила приличия не позволяют мне постучать в злополучную, но такую желанную дверь. Терпи, маленький белый бегемот из гипса.
Чтобы как-нибудь отвлечь себя от мысли о естественных потребностях своего организма, я пытаюсь вспомнить, как я попал (очень точное слово. Точнее можно только матом) к этим гостеприимным людям. Но избирательная сущность памяти весом в одну тонну - «Льдинка, льдинка, скоро май» - предлагает мне меню из репертуара Ларисы Долиной, и я, досконально его изучив, ловлю себя на мысли, что она совершенно не умеет петь джаз. Хотя и старается.