Послеполуденное солнце заглянуло в окно кабинета и привычно поморщилось. Повсюду разбросаны скомканные листы, на ковре рассыпаны папиросные окурки. Четыре пустых бутылки и полуоткрытая банка вонючих шпрот на подоконнике гармонично оттеняли храпящего в вольтеровском кресле старичка, с обширной лысиной и профессорской бородкой.
На другом конце коридора бескрайней квартиры задребезжал звонок, послышалось шарканье и щелчок открываемого замка.
- Михал Михалыч дома?
- У себя он, Виталий Валентинович. Не велел беспокоить. Говорит – буду «Корень жизни» прорабатывать.
- Ну, ничего, я на минутку к нему только. Совет нужен.
Старичок мгновенно проснулся, в одно движение водрузил в центр лысины ермолку и снял с подоконника бутылки. Помедлив, сунул за батарею шпроты, уселся перед «Ундервудом», нахмурившись и надув щеки.