Я когда дверь открыл, то сразу понял, что все закончилось: океанские побережья, пражские кафе, полеты на личном вертолете над Байкалом. Все!
Статус зятя «целлюлозного короля» таял на глазах. А все Люська со своими «чмоками» в «Одноклассниках» и фотами в чулочках. «Ах, скажи, я ведь стала еще стройнее со дня нашей последней встречи!». Доказывать метающей китайский фарфор вам в голову жене, что эта самая «последняя встреча» была на выпускном, двадцать лет назад, бесполезно. Когда фарфор закончился, в бой пошла тяжелая артиллерия. Закрывшись в ванной, Ленка звонила отцу и, всхлипывая, рассказывала какая я неблагодарная скотина, которую они с его обезбашенным котом, чуть ли не с помойки подобрали, отмыли, откормили лобстерами и «вискасом», ввели в совет директоров, а они теперь на пару срут в тапки семейной счастливой жизни. Кот фыркнул от наглой лжи, поскольку в кабинете совета директоров он хоть и бывал, частенько гадя в кресла непонравившихся ему заседателей, но право голоса там не имел. Да, впрочем, как и я. Через пятнадцать минут в дверь позвонили…
Приветливые бородачи, стоявшие на пороге, принесли мне не пачку с «Тайдом», хотя от них и пахло воздухом горных вершин. К этому запаху подмешивался душок пиздеца и шавермы. Били быстро и точно. Теряя сознание я услышал, как Ленка кричала, чтобы это лохматое гавно с собачей кличкой тоже увезли с ее глаз подальше. Нас и увезли.
Я открыл глаза и увидел как «робинсон» скрывается за верхушками вековых сосен. Кот провожал вертолет взглядом австралийского каторжника. Когда гул машины стих, мы осмотрелись. Нас оставили на поляне с вросшей в землю избой и перспективой голодной смерти.