В начале нулевых было, летом. Сидим в конце смены всей бригадой в биндюжке, заходит Лёха, дежурный слесарь, подсел к нам, смеется. Я - говорит - сейчас подвиг совершил, девушку спас. Мы ему - так рассказывай, не томи!
Рассказал.
Иду - говорит - сейчас через соседний цех, по самым хлебеням, где народ, считай и не ходит никогда. Смотрю - разлив каменноугольной смолы, метров пятнадцать в диаметре, уже пылью припорошен, если опыта нет, то можно и за асфальтированную площадку принять.
А почти в середине смоляной лужи стоит девочка лет семнадцати-восемнадцати, дохленькая такая, субтильная, в очках, и плачет. Словом влипла очкарочка, точь-в-точь как Шурик в "Операции Ы".