Лето. 1925 год. Летнее солнцестояние. Старуха, принимающая роды в богом забытом поселке Зауралья, перерезала пуповину и взяла девочку на руки. Перед тем, как отдать матушке, сказала:
- Ох, судьба у девочки… Подрастет – отдашь в ученицы. Солнышко красное знает, кого в мир приносить.
Амайцева Дарья, усталая от родов, только кивала благодарно, мол, на все согласна. Девочка улыбнулась, быстро перестав хныкать.
«У нее душа ангельская» - думала знахарка, разглядывая мать и дитя, - «Она самого боженьку видела в лицо, говорила с ним, да и сошла на землю к нам, грешным».
- Надя, - сказала матушка. Знахарка перекрестилась.
«Пойди ко мне в ученицы, Наденька… сама у тебя учиться на старости лет буду»
***
- Вот эту траву не бери, - говорит старуха, - злыдень-трава, кто сорвет, век бедовать будет. Если ее поутру срывать, да в Иван-день, а потом косицу свить, да под порог врагу положить…
- Бабушка, что ты такое мне говоришь, - качает головой Наденька, гладя травинку, такую мирную под весенним солнцем. – Если эту травинку вечером сорвать, да напевая, да прощения прося – как ты учила, то отвар из нее боль утолять будет.
- Ох, умная ты у меня выдалась. Кто тебе такое сказал? – улыбается довольно старуха. Мелкая, а помнит столько уже.
- Да Хозяйка лесов…