Это сейчас я мечтаю о чём-то предвыспренном типа конца экзистенциального ужаса или вселенской любви. В детстве всё было конкретней – я мечтала пнуть соседского гуся.
Этот кусок жирной тушёнки расхаживал по двору, как живой, но я точно знала, что он притворяется. Стоило подойти к калитке и дернуть замок, чтоб позвать Анфиску гулять, как этот хтонический сгусток ужаса расщеперивал свои крылья – и с шипением кидался мне под ноги. Приходилось лезть на забор, разрывая жопу на лоскуты, падать с обратной стороны – и скрываться в полях. А потом, сидя на черешневом дереве, бесконечно проматывать в голове альтернативный сюжет.
Вот Брундуляк несется, оскалив клюв, прямо под ноги маленькому Бибигону, но тот выставляет сабельку и со всей дури бьет тупорылое существо по его мерзкой башке.
На одной из черешен я основала церковь второго пришествия Бибигона. Антихристом у меня считалась Сельма Лагерлёф, убеждавшая детей в том, что гуси – милейшие существа, куда-то там дотащившие Нильса. В Чистилище, куда. В жерло огненной горы.