Десять москвичей
Пошли с утра побегать.
На одного чихнули,
И их осталось девять.
Девять москвичей
Бродили между сосен.
Один кору погладил,
И их осталось восемь.
Восемь москвичей
Набились в лифт затем.
Один нажал на кнопку,
И их осталось семь.
Семь москвичей зачем-то
Зашли в кафе поесть.
И просто удивительно,
Что их осталось шесть.
Шесть москвичей отважно
Пошли потанцевать.
Один не знал дистанции,
И их осталось пять.
Пять москвичей за гречкою
Попёрлись из квартиры.
Один потрогал апельсин –
И их уже четыре.
Четыре москвича идут,
А им навстречу Боря.
Один с ним поздоровался,
И их осталось трое.
Три москвича пошли гулять:
Пустая же Москва!
Но голубь сверху перданул,
И их осталось два.
Два москвича нарушили
Строжайший карантин.
На них напал Собянин.
Остался лишь один.
Москвич последний посмотрел
Вокруг себя устало,
Ушёл пешком в Санкт-Петербург –
И никого не стало.
Десять москвичей
Пошли с утра побегать.
На одного чихнули,
И их осталось девять.
Девять москвичей
Бродили между сосен.
Один кору погладил,
И их осталось восемь.
Восемь москвичей
Набились в лифт затем.
Один нажал на кнопку,
И их осталось семь.
Семь москвичей зачем-то
Зашли в кафе поесть.
И просто удивительно,
Что их осталось шесть.
Шесть москвичей отважно
Пошли потанцевать.
Один не знал дистанции,
И их осталось пять.
Пять москвичей за гречкою
Попёрлись из квартиры.
Один потрогал апельсин –
И их уже четыре.
Четыре москвича идут,
А им навстречу Боря.
Один с ним поздоровался,
И их осталось трое.
Три москвича пошли гулять:
Пустая же Москва!
Но голубь сверху перданул,
И их осталось два.
Два москвича нарушили
Строжайший карантин.
На них напал Собянин.
Остался лишь один.
Москвич последний посмотрел
Вокруг себя устало,
Ушёл пешком в Санкт-Петербург –
И никого не стало.