Влюбился я по юности в одну аккуратную англичанку. Звали ее Лара Хоулетт. Постарше меня лет на пять, певучая блондинка в замшевой юбке. Она преподавала мне английский, следила за моим произношением, а я скрипел над тетрадью pre intermediate и следил по большей части за ее декольте. Мама Лары была профессором Кембриджа и высылала дочке фунты стерлингов на жизнь в России 90-х, на однокомнатную квартиру в одном из колодцев петроградки и еду из продмага "Сентябрь", куда Лара эпизодически заглядывала за крепленым вином, поскольку любила Россию за решительный срыв всего того, за что обыкновенно любят Англию. Чуть обрусевшая англичанка, захватившая с Родины лишь паспорт и уэльскую грусть в голубых глазах. Я напрочь забыл про занятия.
Мне тогда только исполнилось 19-ть, я был робок, омерзительно правилен, и ухаживал за девушками примерно с размахом студента лесотехнической академии лишенного стипендии за неуспеваемость. Я приглашал их в музей.