Хмурый мужчина резко расстегнул пуговицу на помятом бежевом пальто и, присев на корточки, меланхолично потер недельную щетину. Он вздохнул, посмотрев в стеклянные глаза лежащего на холодном асфальте молодого парня, после чего достал из внутреннего кармана серебристый портсигар и закурил небрежно свернутую самокрутку.
Детектив Уилл Бирн не спал почти неделю. Сон представлял собой тревожную дрёму, в которой фигурировал сам Уилл, а также некто, чье лицо не удавалось рассмотреть ни при каких обстоятельствах. Некто смеялся над Уиллом и смех его был бархатным и тягучим, словно мёд. Смех заставлял Уилла скрипеть зубами от бессилия и сжимать кулаки до побелевших костяшек, пока не появлялся голос. Голос был под стать смеху; такой же бархатный и тягучий, с легкой ленивой хрипотцой. Голос называл имя и обладателя этого имени Уилл находил на следующее утро мертвым в какой-нибудь канаве или грязном переулке, куда и бездомные не рискуют заходить. Имя лежащего на асфальте парня Уиллу было известно. Его, как и всегда, озвучил голос, после чего исчез, заставив детектива проснуться в липком поту, и с бешено стучащим в груди сердцем.