Мы прошли тот порог сходу. Хороший порог. Адреналинчику добавил. За порогом река немного успокаивается, хотя и бежит довольно быстро. Где-то, через полчаса после порога мы увидели приличное место для стоянки и встали на ночевку. Только разоблачились от сплавной амуниции, стали ставить лагерь. Вдруг Паша заорал: «Кончай ночевать!!! Спасаловка!!! » По реке плыл человек (труп?) в спасжилете и каске. Плыл как бревнышко. Без всякого шевеления. Волки мы старые, тертые. И реками, и жизнью. Вскочили на катамаран практически сразу и успели перехватить утопленника почти напротив лагеря.
Вернее утопленницу. Девка. Реакции – никакой, но лицо не синюшное. Это радует. Выскочили на берег. Повторяю мы волки. Никого учить не надо. Паша – искусственное дыхание «рот в рот» Толя – непрямой массаж сердца. Серега – сдирать одежду. Дело в том, что вода в реке – градусов семь-девять. От порога, где могла перевернуться группа, потерявшая эту утопленницу, плыть до нас чуть ли не полчаса.
Смерть от переохлаждения не менее вероятна чем асфиксия. Здесь важно снять всю мокрую одежду, а потом уже растирать и согревать. Все при деле. Я поворачиваюсь и бегу в лагерь за аптечкой, спиртом и сухой, теплой одеждой. Глядишь, и откачаем девку. Не успел отбежать, слышу за спиной истошный бабий визг, сливающийся с утробным Пашиным ревом, и задышливым воем Сереги. Оборачиваюсь и наблюдаю картинку. Полуголая «утопленница» с глазами дикой кошки сжалась на песке. Паша зажимает руками физиономию, с которой ручьями льется кровь.