Кусок советской клеёнки на кухне у Дяди Славы. Единственное место, которое сопротивлялось и выжило. После атаки — последнее, что я помню, из утвари. Она не далась. Выстояла шкура. Наверное трудно даже на стене висеть, когда происходит такое яростное самоуничтожение. Доспехи бога в кухне.
Подобное я знал только у Гарика. Отец. Беспартийный, без институтов. Грузчик и клептоман в быту. Стихи писал. Неуютно ему было. Гарик нашёл его в шкафу. Повесился. Пил, рак прямой кишки. Колостома.
Я очень любил школу. Колыбель. Я в ней вырос. Сформировался. Заложился в фундаменте. И начал переть потихоньку с нагромождением знаний и предрассудков, которые мне пытались вживить на каждом углу.