Для всех Гена – алкаш. Много лет назад, когда мне было тринадцать, Гена с ровесниками держался особняком от мелюзги вроде меня. Они, семнадцатилетние, носили зимой на головах модные в те времена замысловатые конструкции из меха, напоминавшие надкусанный и вывернутый наизнанку мясной пирожок; зимой и летом гоняли на своих «Минсках» и мотороллерах «Тула-2» и в любую погоду с гитарой и кассетником собирались возле пятого подъезда. Все так и говорили: «Айда к пятому». И всем все было ясно. Жильцы пятого всех лояльнее в доме относились к беспокойной молодежи. Возле пятого можно было спокойно, не прячась, выпивать портвейн, обниматься с девчонками, горлопанить песни хоть всю ночь, под утро блаженно засыпая прямо на лавке.
Я понимаю: Гена не алкаш. И таскается он до сих пор с древним кассетником в руках, и валяется пьяным возле дома не потому, что пропойца горький, а по той простой причине, что хочет обратно к пятому. Хочет назад, в то комфортное, хотя и черно-белое, как на старых фотографиях в его альбоме, время, где друзья с гитарой, и лица у всех молодые, веселые, счастливые.