Когда эта история только свершилась, я заставляла себя молчать, хотя эмоции разрывали мой мозг на части. Сейчас уже прошло достаточно времени, я больше не работаю в больнице, где все произошло, да и ничьих личных данных разглашать не собираюсь. Потому поделюсь.
Дело было не в мое дежурство, поэтому о событиях ночи, с которой все началось, рассказываю со слов коллег. Им позвонили из детской больницы и попросили прислать дежурного по санавиации челюстно-лицевого хирурга: поступил ребенок с ушибленно-рваной раной на лице, состояние тяжелое, находится в реанимации. Ребята вызвали дежурного по санавиации, опытный врач, глянул ребенка и велел не морочить голову: рана не опасная, продолжающегося кровотечения нет, состояние относительно удовлетворительное, везите его, мол, в отделение члх, не нужна ему никакая реанимация.
Так оно, в общем, и было. Ребенок, хоть и немного напуганный, был спокоен и контактен, рана на первый взгляд сложностей не сулила. Больше беспокоила мать ребенка, фактически бьющаяся в истерике, и немного агрессивные полицейские, сопровождающие компанию. Что? Полицейские? Не совсем ясно.