Бывает так иногда в миру, что некий семнадцатилетний Коленька вдруг возьмёт да и воспылает жаркой юношеской любовью к некой, допустим, Настеньке (ну пусть будет Настенька, жалко вам что ли?) двадцати восьми годов отроду. И прямо жизни без неё дальнейшей себе не видит и токмо в ей одной средоточие мирского смысла узревает, и всецело в союзном сожительстве с ней лишь единственно допустимое существование мыслит.
А Настенька та, не к столу будет помянуто конечно, прямо скажем - донных сортов девица, и многие, включая Коленькину родню, знают про неё всякое такое, и чрез то познание имеют вполне сформировавшееся мнение отрицательного окраса.
Да что там мнение! Прямо, прямо говорят они вчерашнему девственнику, что особа сия ему не пара, и что уже и на соседней улице над ними посмеиваются, не говоря уже о ближайших соседях, и что о прошлом годе жила она с бригадой молдаван, которые на магазине новую крышу наплавляли. И вообще у неё и отец вор и мать беляшами на вокзале приторговывает!