С меня сняли мешок, но руки не развязали. Я стоял перед столом, за которым сидел немецкий офицер в звании гауптштурмфюрера. Значит, все таки гестапо. Немец с любопытством смотрел на меня. Так смотрят на диковинную зверушку. Странно, должен бы привыкнуть к русским пленным. Хотя я не пленный. Я добровольно перешел линию фронта. Но и к таким должен привыкнуть. Или он на фронте недавно?
- Добрый день, - почти без акцента сказал немец.
В окно с жужжанием билась синяя муха. Мухе хотелось дышать. Мне тоже.
- Здравствуйте, - ответил я. А потом не удержался:
- Гебен зи мир бите айне цигареттен?
- Шпрехен зи дойч?
- Яааа, абер нихт безондерс гут. Ишь хатте венишь пракцишь, - я растягивал гласные. "Абер" прозвучало как "Аапээр", "Безондерс" как "Писондеерс".
- О, - удивился немец. - Вас учил саксонец?