Будущая тёща не приглянулась мне сразу. Было в ней что-то такое высокомерное.
А я - парень простой. Как в квартиру зашёл – похлопал по лысине гипсового мужика на входе. У него башка там на тумбочке стояла.
- Здароф, - говорю – Пушкин.
Она аж вся побледнела.
- Ах извините, говорит. Но это не Пушкин – а Хэмингуэй.
- Да – отвечаю. – Не повезлу мужику с фамилией. Бывает. Но это ничо. Я всяких учёных тоже уважаю, даже если они евреи.
Она ещё сильнее как-то побледнела, подбородок задрала, и зыркнула на меня таким взглядом, что – думаю – пиздец, отзнакомился нах - сейчас уебёт чем-нить.
Ан нет. Не уебла. Наоборот, рот свой куриной жёпой сжатый распрямила в узенькую полоску, типа улыбнулась.