У Антона пропала собака. Он позвонил другу Лехе, который жил рядом, и тот сказал, что собаку сегодня казнил Миша-Архиепископ.
- Я сам видел, он ее палкой по голове – хлоп! – и одним разом прибил. Я хотел тебе сразу позвонить, но, думаю, ты на рейсе, ты людей живых возишь. Я бы, конечно, на твоем месте башку бы ему оторвал.
Мужская дружба – лучшее, чем вообще живы люди. Не считая, конечно, любви мужчины к женщине. К жене. Потому-то, считал Антон, всякие иные и нежелательны на земле, что у них все наоборот.
Архиепископ к иным не относился, но он пускал в улицу канализацию, громко слушал по вечерам иеромонаха Романа, портил поселковые дороги Камазом, пел в церкви на клиросе, сутками резал и варил кузова легковушек, отчего у нескольких улиц падало напряжение в сети и отключались в домах газовые котлы, заставлял молиться своих пятерых детей, брил наголо череп и не брил бороду. В поселке его боялись, как боятся крыс, крови или мертвецов.
Выслушав друга, Антон махнул полстакана водки и пошел к Архиепископу.
- А ужинать-то? – позвала его жена.
- Я скоро, - ответил он с порога.