Сидим в канцелярии. Время 12 или около того. У бойцов уже полтора часа времени как отбой прошёл, все помыты, посчитаны и отбиты. У нас в батальоне распорядок дня вещ относительная, к этому я уже привык. У нас водочка на столе с соленьями. Примем вместе по двести и разбегаемся. Димке к жене, мне к моим мышам в коморку. Приятно так под Европу + и блядский голос Жени Шадэ пиздим за жизнь и отдельно по некоторым орг. моментам.
Вышел поссать, сморю что-то движняк нездоровый какой-то в роте. Я такие вещи на раз чую. У меня уже инстинкт на солдатские блудни. Да и взлётка чего-то не моется. Не порядок нихрена. В сортире аж двое. Утром не поднимешь - с вечера не уложишь. Решил посчитать по головам, благо народу раз два и обчёлся. Вроде все на месте, иду к канцелярии и слышу какое-то шебуршание и сдавленный смешок.
Обычный смешок… только бабский. Те, кто подженивался на руке в силу разных причин на безбабьи меня поймут. На них нюх у меня сейчас хлеще чем на солдатский блудняк.
- Дежурный, свет врубай… оглох что ли??
Врубается свет. Дима выходит из канцелярии. Как раз, когда я из-под коек извлекаю двух блядей лет 16-ти от силы. Приехали.
- Скворин, чо там…нихххуя себе – заламывает кепку на затылок Дима.