- Водочки давай ёбни! Давай, давай – ёбни!
Анюта, не морщась, проглотила пол грязного стакана жуткой дряни – вместе с плававшими в ней крошками черного хлеба и какой-то масляной плёнкой. Выпучила глаза, держась за горло, басом выдохнула и попросила ещё. Грязная седовласая рука сунула ей под нос все тот же стакан. Ровно на два больших глотка. Выпила. Отдышалась.
- Не могу я больше, Петрович! Ну, честное слово – не могу! Отпусти ты меня, грешную, бес попутал!
Толстая некрасивая женщина в летах, слизывая с опухшего лица слёзы, полулежала на обтёрханном половике у ног плохо выбритого костлявого мужичонки. Её руки запястьями упирались в колени кавалера; пальцы, подрагивая сосисками в воздухе, брезгливо приподнялись над приспущенными грязными трусами ухмыляющегося – не то бомжа, не то – трёхнедельного запойного алкоголика. Мужик отпил из горла, утёрся и наклонился вперед, перегарно дыша в макушку рыдающей партнерши.
- Слышь. Ты соси давай, а то снова в ебло пропишу. Последний раз тебе осталось. Ща молофейку сглотнёшь и пойдешь домой. Ну, давай. Подымайся с пола, кому говорю! Разлеглась, бля!