Отношение изрядной части человечества к футурологии примерно такое же, как у оголодавшей мышки к кактусу: ойкает, колется, матерится под нос, но упорно продолжает грызть. С одной стороны оно страх как любопытно: где соломки постелить, на какие числа в казино ставку сделать. С другой стороны, вдруг там, в этом твоём будущем, причём очень недалёком — казённый дом? А то и вовсе оградка с венками от профкома и близких родственников? Боязно же!
Леонид Петрович (назовём его так) на отдалённую перспективу конкретных планов не строил. Не то чтобы их вовсе не было, просто мысли постоянно вязли в каких-то деталях и мелких подробностях, и о том, чтобы орлом воспарить над их нагромождением, прозрев перспективу, речи не шло. Проскакать по ним, подобно горному козлику — тоже.
Даже психолог, рьяно взявшийся было за индивидуальный тренинг личностного роста и самореализации, спустя два месяца развёл руками: дескать, рождённый ползать — куда ты лезешь? И с тех пор шарахался от Леонида Петровича, как чёрт от ладана. Участковый психиатр пояснил, что личной вины Леонида Петровича в его вязкости, занудности, потрясающей способности застрять на элементарном, на первый взгляд вопросе нет. И в свинцовой угрюмости тоже. И в перманентной злобности. Дескать, всему виной многолетняя эпилепсия, это она такой отпечаток на личности оставила. Правда, окружающим от этого не легче.
В то утро Леонид Петрович отправился на рынок за продуктами. Продавцы, знающие его уже не первый год, ограничивались при встрече обычным «здрассте»: спросить этого покупателя, как у него дела обычно означало потерять минимум полчаса времени — он ведь и в самом деле начинал рассказывать, причём подробно, вплоть до посещений туалета и количества приступов за день. И не дай бог перебить. Поэтому, когда на его пути внезапно материализовалась цыганка с подружками и предложила погадать, рынок замер. И навострил уши: день обещал начаться интересно.
-- А ты умеешь? - недоверчиво спросил Леонид Петрович.