Довелось мне во второй половине восьмидесятых пожить в Кузнечном переулке, там, где в него утыкается улица Достоевского. У нас была комната двенадцать квадратов в неслабой по размерам квартире, расположенной на верхнем этаже красивого трёхэтажного дома с шикарным подъездом, украшенном кариатидами, с настоящей мраморной лестницей. Говорили, что когда-то очень давно, при царе, дом принадлежал высокопоставленному придворному, а весь этаж являл собой зал для танцев. Потом этот зал разгородили на комнаты самой разной величины.
Наша была шесть на два метра, но не совсем на два, а на два метра три сантиметра. Тут кроется маленькая хитрость. Если ширина помещения, замеренная по плинтусам, менее двух метров, то оно, по нормативам, не может быть жилым. Те, кто разгораживал, конечно, это знали, поэтому понастроили эдаких пенальчиков, формально пригодных для жилья, но дико неудобных. Открываешь дверь и видишь где-то вдали единственное окно, а мебель вообще замучаешься расставлять.