В овощном тихо и полупусто.
Лениво кладу в пакетик смешную японскую редьку, похожую на наш советский хрен. (Ой, как-то двусмысленно получилось, извините.) Рядом делает покупки семья, судя по всему (одежде, лицам, языку) выходцы из Румынии.
Яркий папа – мущщина высокий, статный, глазастый, смуглый и сдержанный. Дочь лет двадцати. Эдакая цыганка Аза. В джинсах на бэдрах, со свисающими по краям джинсов животом, боками и спиной. У нас такой фасон называют muffin top. Это когда тесто из формочки кексов поднимается и через формочку перевешивается. Бойфренд дочки. Сонный увалень, не снимающий своей розовой пухлой ладошки с боков возлюбленной.
Беру грушу. Огромную. Огромную-преогромную. Слышу рядом, папа с дочкой что-то горячо обсуждают на румынском. Кладу грушу в пластиковый пакет. Голос папы отчетливо и громко произносит: «Чернобыль!» и дальше «бла-бла-бла» по-румынски. Моя рука с грушей замерла на полпути к пакету и я непроизвольно обернулась.