Я путешествовала с застарело нетрезвыми дембелями. Пол-вагона с пьяной слезой рассказывало мне про «не дождалась, зараза». Ощущение, что это была одна и та же зараза.
Я ехала с цыганским табором, под звон монист, плач детей и шуршанье юбок. Неделю потом непроизвольно трясла плечами, не к месту вскрикивая ай-на-нэ, ромалы!
Я шесть часов просидела рядом со старушкой, делившейся яркими воспоминаниями о перенесённых операциях. – Места на мне живого нету! Всё порезано, всё! – с гордостью восклицала старушка и под стук колёс норовила заголиться для демонстрации порезывания.
Наивная, я думала, мне уже ничего не страшно.
Но однажды в купе скорого поезда № 4, где разместились пожилой полковник, молодой аспирант и я, вошла женщина Ада.
Дальше рассказываю с опаской. Хоть и не верю в материализацию духов, но мало ли.