В квартире двумя этажами выше менты застрелили жильца. Устроили пальбу, будто нарвались на группу моджахедов. С перепугу, должно быть. Подъезд провонял порохом. Застрелянного мужика звали Александром. Он был из тех Александров, которых до самой смерти полным именем называют пару раз — в ЗАГСе и в зале суда. Было ему под шестьдесят, одевался он как ханурик, жил одиноко и лицо его было перекошено так, как будто в него дули из мощного компрессора.
Мы недавно переехали в этот дом и жена сказала мне:
— Разузнай, что за мужик. Безопасен ли для ребёнка? Хрен поймёшь этих тихушников.
Через несколько дней я встретил его на лестничной площадке.
«С чего бы начать?» — думал я. «Может, поинтересоваться напрямую — не насилует ли он второклассников?»
— Здорово сосед, как жизнь молодая? — спросил я.
Он посмотрел на меня. Посмотрел с великой скорбью, как Христос с невритом. Я переступил с ноги на ногу.
— Некоторое время назад, — начал он, — я привёл домой проститутку. После первой получасовки мне захотелось отодрать её в зад. Я развернул девушку, глядь — а её анальное кольцо похоже на рот Жириновского, только без зубов. И стало мне плохо. Неудобно, неловко, стыдно. Знакомы такие термины, молодой человек?
«Что бы это значило?» — подумал я. «Отъебись во веки веков» — вот что это значило. Я и отъебался. А он ушёл.