Уже несколько дней ёжик приходил к ручью и с тоской смотрел на противоположный берег. На том берегу было поле со спелой, хрустящей морковью. Последнюю неделю ветер приносил одуряющий морковный запах прямо ёжику в норку, сводя его с ума. Он брел сюда, как загипнотизированный, а подойдя к берегу, стоял часами, нюхал, смотрел и пускал густые слюни.
Ёжик все проклинал. И себя, за то, что не может перепрыгнуть или переплыть этот маленький ручей. И деревья, за то что они стояли крепко, не желая повалиться и стать мостами. И воду, которая никак не убывала, а все текла и текла. И ещё много чего. Но больше всего он проклинал зайца.
Каждый день повторялось одно и то же. Заяц прибегал из леса, пружинисто отталкиваясь своими большими задними лапами, останавливался у берега и говорил ёжику: «Привет, ёжик, тоже за морковкой пришёл? Что стоишь, ручей мешает? А ты делай как я!» И одним мощным прыжком перемахивал через ручей. Ну что было ответить на это? Ёжик слабо лепетал что-то вроде: «Я просто так стою, морковь я никогда не любил». И уходил, давясь слезами обиды.