- Значит, в 18-00 возле кинотеатра ‘Победа’? – в сотый раз переспросил старик волнующимся голосом.
- Ну, да, да, Яромей Тимофеич, всё именно так! – слегка раздражённо ответила Валидолина Кунцовна. – Всё, до встречи! – прошелестела она и Тимофеич услышал короткие гудки. Положив тяжёлую трубку на дисковый аппарат, он рассеянно провёл ладонью по неровному, почти лысому черепу. – Н-да…влюбился, старый дурак, к концу жизни. Нахуй оно мне надо!? – с вызовом спросил он у круглого будильника ‘Заря’, поблёскивавшего звоночками на майском солнце. Тот лишь коротко дзинькнул. Тимофеич махнул на него рукой и, кряхтя, встал с табуретки…
…в это утро он проснулся очень рано, с солнцем. Два старых петуха встало, - вонюче рассмеялся Тимофеич, стирая с уголков шамкающего рта ночные присошки. Проковыляв в ванную, он с сомнением всмотрелся в своё отображение – Я ли это? – спросил он себя. Ответом ему была безразличная, до сраки, тишина. – М-да…мне семьдесят три года, а чувствую себя на тридцать. И чем я старше, тем кажусь себе моложе. Пиздец, видимо, не за горами. Он открыл беззубый рот и улыбнулся – Тьфу, дурак старый, - он опять рассмеялся. – Да и хуй с ним, что старый! Зато хуй ещё стоит, а челюсть вообще дорогая! Дочка, что ли зря с врачом еблась, чтоб по блату иноземные зубы я заимел, ась? Он погрозил отражению – Так что не пизди тут…старый, блять…похуй! Он намылил лицо и стал аккуратно сбривать щетину, подпевая себе под нос ‘Ландыши’…