Раньше, в годы моего детства, Москва была совершенно иная, нежели чем сейчас.
Улыбчивые москвичи, садясь в полупустые вагоны метро и трамваи, с веселыми песнями ехали на работу, где по десять часов кряду приветливо отпускали диковато-заполошным гостям столицы колбасу, фанту, лебединое озеро и прочую культуру, которой нигде в стране больше не было.
Ровно в восемнадцать ноль-ноль москвичи закрывали рабочие места на ржавые амбарные замки и, кто пешком, а кто и на велосипеде, выдвигались к патриаршим прудам кормить уток длинными батонами, которые продавались в специально построенной неподалеку булошной палатке.
За доброту и поплатились, потому что тысяча двести двенадцатое поколение откормленных донельзя уток могло уже запросто проглотить не только целый батон, но и булошную вместе с продавцом и стоящей неподалеку очередью- экскурсией откуда-нибудь из Саратова.
Конечно, хрен бы с ними, с этими экскурсиями: одну сожрали, других десять приехало, никто и не заметил бы, но вот продавцы в палатках все были с московской пропиской, и городские власти такого безобразия допустить не могли.