Сегодня опять приснился отец. Я совсем за ним не скучаю, и эти сны только выводят меня из душевного равновесия. На этот раз он явился мне в одежде древнего римлянина, в пурпурной тунике и изящной, украшенной золотым орнаментом тоге. Отец выступал перед аудиторией, речь его лилась, словно ледяной ручей в знойный день, то гладко и ровно, то пенясь на каменистых порогах, то срываясь бурлящим водопадом. Я не понимал, о чём он говорил, но голос завораживал, вводя в приятное оцепенение. Мне было жаль отца, потому что его слушателями были свиньи, жирные, грязные и беспокойные. Они хрюкали, повизгивали, толкались, что-то жевали и гадили прямо на мраморный пол, не обращая никакого внимания на оратора. Отца это совсем не волновало, он жестикулировал для большей убедительности, делал многозначительные паузы и улыбался собственным шуткам. Наконец, его выступление подошло к концу, он повернулся ко мне и спросил:
- Ну, что там с Карфагеном?
Я проснулся с тревожащим ощущением, что забыл сделать что-то очень важное и уже поздно метаться, чтобы исправить эту оплошность. Но, придя в себя, понял, что всё не так страшно. Я ничего не забыл, я просто откладываю. На завтра. Но завтра всегда будет завтра. А сегодня я не готов.