В моем мире я всю зиму передвигаюсь в сапогах или ботинках на плоской подошве, боясь, с одной стороны, сломать ногу, потому как непрекращающийся гололед и ледяные кочки, с другой стороны, боясь попасть под машину, у них в эту зиму сильно нехорошо с торможением по той же причине – скользко. Ещё в моем мире очень страшно ходить возле домов. Не далее как вчера на Китай-городе в самый час пик с воплями «Па-а-а-аберегись!» с крыши скидывали снег и лёд. Огородили опасное место ленточкой, поставили внизу замерзшего таджика с неясными целями – то ли он должен был грудью прикрывать тех, на кого летит лед, то ли считать пострадавших, то ли просто в логике «Стоит ведь? Стоит. Бдит. Значит, все меры безопасности соблюдены». И люди моего мира послушно шли по проезжей части, проезжая часть послушно сдвинула автомобили вбок, лёд, вопли, толпа, центр города. Рухнувшая на особенно раскатанном участке дороги с криком «Твою мать!» женщина в длинной норковой шубе, бабулька с криком «Держите женщину!», молчаливый узбек, поднявший женщину и получивший благодарное «Спасибо, милый» - мой мир, какой уж есть, без прикрас.
В другом мире по этому же самому льду передвигаются феи. Нет, правда, феи. У них пятнадцатисантиметровые шпильки, прямые спины, они идут уверенно и грациозно, на их лицах – косметика и очевидная убежденность в том, что весь мир вращается вокруг их нашпиленных ног. Я иду в своем мире поодаль – и любуюсь ими. На мне пуховик, кофта, ещё кофта, джинсы, колготы, носки, теплые ботинки, я выглядываю из своего капюшона, как испуганная улитка – и опасливо ковыляю по ледяным буеракам. В полном восхищении от того мира, где носят шпильки и в гробу видали трудности передвижения.