Я ехал вчера в поезде. Если вы ждёте, что для описания картинки я начну рассказывать вам о том, что за окнами николаевского вагона шипел ветер, а в вагоне пахло лимоном и мягко гремели ложки в подстаканниках с горячим чаем – то нет – в вагоне пахло пылью, потом прежних пассажиров, грязью и машинным маслом – в общем, всем тем поездным запахом, который знаком любому. Ощущение невидимого налёта грязного жира на столе, стенах, диванах, ручках раздражало не меньше, чем скрип сломанного крепления панели под потолком.
В купе мы оказались вдвоем – попутчиком был парень тридцати лет. Мне почти не попадались попутчики, с которыми можно было бы поговорить. Однажды я ехал с татарином лет пятидесяти – он работал на стройке крановщиком, имел архетип сермяжного русского мужика и рассказывал о своём быте, снабженного для меня интересом в виде одновременного проживания с двумя жёнами. Он походя называл русских в отторгательном смысле – «вы» («у вас в России»), и, соответственно, считал на своём бытовом уровне Татарстан отдельной страной. Я беседовал с ним два или три часа, пока он не сошёл. Интересен он был тем, что был типичным таким мужиком, с правдивыми и закостенелыми взглядами на мир. Больше, кажется, интересных мне попутчиков и не было.