Анюте было девяносто лет, она весила сто десять килограмм и еще ходила. Но уже не падала. Просто не могла. Анюта хорошо помнила, как года два назад, отправившись за хлебом с самого утра, когда тонкую корку гололеда еще не успели разбить ни дворники, ни прохожие, ни жадное на тепло зимнее солнышко, она поскользнулась. Неудачно упала, на спину. Не побилась, ничего не болело. Но тело отказывалось повиноваться: руки ослабели, ноги не слушались. Как не пыталась, все никак не получалось подняться. Казалось, земля почувствовала прикосновение её тяжелого и грузного тела и обрадовалась.
– Дождалась, миленькая, – бормотала ей тихонечко Анюта. – Ну, потерпи еще чуток, потерпи.
Земля не отвечала. Она лежала под ней, под ногами людей, под асфальтом, под городом и беззвучно ворочала материковыми пластами. И только жадно, с настоящей материнской жестокостью, прижимала Анюту к себе. А та лежала и смотрела на необычайно чистое и светлое небо, без единого признака зимы. Было грустно, нет – даже печально. Улица была пустой и гулкой, из всех звуков – только стучащая в стекло ветка, с которой игрался ветер.
– Ветер, а ветер, – попросила его Анюта, – а перекати меня на живот.