Беда пришла откуда не ждали – дядя Толя протер пыль под диваном. И что совсем уж ни в какие ворота – после бритья он научился смывать свою щетину с раковины.
А ведь так хорошо жили. Тетя Лена несла свою вахту у плиты, тетя Лена надраивала полы, чистила унитаз, подбирала разбросанные по квартире вещи мужа и сына и яростно орала: «Захребетники! Я вам что, служанка?»
Но тут появилась я со своими идеями равенства и братства. «Оставь, мать помоет», – сказал мне тридцатилетний сынок тети Лены, когда я, встав из-за стола, прихватила с собой грязную тарелку. «Мать уберет, не обращай внимания», – порекомендовал он, когда я споткнулась о его ботинок в прихожей. «Надо матери сказать, что цветы пора полить», – внес свою лепту дядя Толя.
Они – муж и сын – называли эту женщину одинаково. Мать. Она действительно была им, ленивым и инфантильным по части быта, как мамочка. Заботливая нянька для двух младенцев, неспособных найти в холодильнике сыр и разогреть суп.