Ржавое корыто «скорой помощи» громыхало по ухабам проселочной дороги. Внутри, вперемешку с носилками, костылями и двухлитровой клизмой сидел, валялся и периодически падал белогорячий дядя Гоша. Он совсем растерял совесть и координацию и, заваливаясь на бок при каждом удобном случае, бился всеми суставами в железный пол, издавая звук, отдаленно похожий на слово «сука», после чего распевал какие-то мантры. В заботливом санитаре неуравновешенный пациент вызывал сильное раздражение. Предупреждая очередной штопор, он нежно придержал дядю Гошу за горло, а медсестра Светочка, с которой я уже успел перейти на «ты», навалилась пышной грудью больному на ноги. Дядя Гоша зашипел, как старый сифон, и неожиданно возбудился.
Такого свинства я от него не ожидал. Свинство распирало палаткой спортивные штаны «адидас» и смущало прелестную Светочку. Сам же обладатель роскошного стояка, видевший его последний раз ещё в предпенсионном возрасте, мягко говоря, прихуел. Он перестал петь и грустным недоуменным взглядом оглядел присутствующих, как бы спрашивая: «И на хуя?». Добрый санитар одарил его таким же грустным понимающим взглядом, достал резиновый молоточек и без лишних слов ёбнул по куполу палатки. Дядя Гоша только вздрыгнул ножкой, и глаза стали еще печальнее – не помогло. Убитая временем и ржавчиной «скорая», скрипя, как трамвай на повороте, подъехала к больнице.