С детьми что-то не так.
Ночами они бродят неподалеку от нашего уединенного дома. Молчат большой частью, но я слышу их шаги, чувствую, как дыхание их колышет легкие белые занавески на открытых в лес окнах, слышу, как с хрустом ломаются сухие ветки под их невесомыми ногами. Иногда дети выкрикивают бессвязные слова, и голоса их в тот момент становятся злыми и совсем взрослыми. Они кричат, как кричат некоторые птицы – галки или вороны – громко, резко и непонятно.
Крики детей по ночам не дают мне спать. Я принимаю две таблетки снотворного и, засыпая искусственным, подобным смерти сном, успеваю уловить видение. Это тир. Балаганного типа – с веселым зазывалой и плюшевыми игрушками в качестве призов. В моих руках ружье, а на шампурах напротив, между жестяными мельницами, уточками и лисицами, наколоты маленькие фигурки детей. Они улыбаются и молчат. Прицеливаюсь и попадаю в глаз маленькой девочке. Глаз взрывается красным, будто лопается воздушный, по какой-то причине наполненный кровью, резиновый шарик. Светлая головка повисает безвольно, склоняясь к правому плечу, а здоровый глаз подмигивает мне ласково и одновременно ехидно. Понимающе подмигивает. Аккуратно и сосредоточенно расстреливаю детей, и легкая отдача бьет в мое плечо. Я стреляю метко, и в голове моей блаженная пустота, ни одной мысли, кроме имени – Настенька. Почти как в раю.