Я пришёл туда в равнобедренных штанах от Пифагора, отхлебнул предложенной мне халдеем минералки и стал объяснять им, что пирамиды близ речки Нил растут вспять – из будущего в прошлое, – чем доказывают своё неземное происхождение. Они пожимали плечами, сновали туда-сюда кадыками гладко выбритыми и недоверчиво сверлили меня своими рыбьими глазками без ресниц. Почему-то они мне не верили.
Странно, но среди них не было ни одного нудиста. С недавнего времени ходить голышом на светские междометия – моветон. Необходимо прикрываться хотя бы одной-двумя проверенными теоремами великого математика, пытаясь доказать, что дважды два не пять, ну, или, на худой конец, объяснить, почему сны во снах поют только каллиграфические науки.
Но не математика математика хотела, а упитанного литератора в вечно запотевших очках и с огрызком карандаша за ухом. Как представит она, что тот снимает в её присутствии порно, снимая очки свои томные в роговой оправе и беззащитно так, словно крот, щурится, так сразу же с нею случается конфуз – не поддается математическим исчислениям теория Канта.
Преголя-река уныло течёт в нескольких десятков медленных метров от могилы философа. Лишь раз в неделю приходит к его мрачному надгробию отставной военный строитель Дима Котогонов. Покурит. Возлагает одинокую чёрную розу «Наринэ». И уходит, напившись слёз солёных.