Я помню тебя, Люба Яковлева. Ноги твои сильные помню. Как сильно ты меня ими любила.
С первого дня. Тогда, в массажный кабинет физдиспансера вошел завотделения и сказал: «Надо хорошо промять члена сборной по конькобежному спорту», и все халтурщицы-массажистки дружно посмотрели на меня, дескать, дерзай, студент – у нас уже пальцы не гнутся, а ты у нас молодой, и тебе похер кого массировать – промнёшь и члена.
Член вошёл уверенно и лёг на мою кушетку. Это была ты, Люба. У тебя были голубые глаза, которые нагло и безотрывно пялились на меня все 20 минут, пока ты лежала на спине – половину времени, отведеного на массаж ног. В то время выработка массажиста измерялась в нормативных единицах, по 10 минут каждая, и за спортивно-восстановительный массаж обеих ног начислялось четыре единицы. Хотя за твои необъятные бёдра можно было бы и накинуть малёк.
Я старался что есть мочи, до судорог впиваясь в твой железный квадрицепс, и чем крепче мои руки сжимали мышцу, тем теплее становился твой взгляд. Я, как завороженный, распалялся и ломал твоё мясо одеревеневшими от напряга пальцами, а ты, не мигая, всё глубже и глубже буравила меня бесстыжими зенками, разливая по своим щекам кустодиевский румянец. Если бы ты тогда перевела взгляд пониже, то увидела бы, что халат у меня неестественно (да нет, наоборот - естественно!) топорщится по центру, и что-то, презрев медицинскую этику, так и рвется из-под него, чтобы помочь рукам потерзать твоё мясо.