Отца не было около месяца. Он уехал "на шабашку", как он сказал, в степной район, на пуск элеватора. Он вернулся совсем чужим. Точнее, он не вернулся. Черт побери, точнее - вернулся не он.
Мать это тоже почувствовала, Хм, сложно было не почувствовать - она поставила на стол домашнюю лапшу, в его любимой чашке, привезенной когда-то из Казахстана. Он проглотил порцию одним глотком, мгновенно сожрал тарелку, ложку. Потом он сожрал мать.
Так началась моя новая жизнь с моим новым отцом.
Он продолжал ходить на работу. Так он говорил. Хотя нет, он уже не говорил - голос мяукающий, высокий, слова неразборчивы, будто он и не пытался произносить слова - как слова. Но я все понимал. Или думал, что понимал.