После четвертого курса нас, как будущих ниибацца зооинженеров, отправили на практику в колхоз «Красные Ебеня» (или что-то типа того). В предвкушении деревенского самогона и ядреной диетической пиздятинки, мы с корефаном Лехой ебашили на убитом автобусе по закоулкам расейской инперии и дискутировали о проблемах демографии в современной деревне и путях освежения колхозного генофонда посредством академической компиляции. С нами ебашил еще один крендель, по фамилии Степан (а может и по имени – хуй его знает – мы дополнений к этому обозначению не знали, да и было нам похуй абсолютно, так как был он с другого факультета), но в дискуссии он не участвовал по причине глубокого похмельного синдрома, а страдальчески полувалялся на полу, изредка поблевывая в открытое окно и поскуливая, как отпижженный первоклассник.
Автобус паралитически подскочил на главном ухабе колхозной площади и лихо замер посреди охуительно большой лужи. Мы сразу же догадались (а хуле – люди образованные как-никак), что это конечная цель нашего вояжа. Помявшись немного, мы выкинули Степана из автобуса, и он умудрился упасть в лужу всего только одной рукой и головой; вдогонку выкинули его чемодан и по нему, как капитаны по мостику (или, бля, по чему они там ходят, капитаны?) сошли на щедро унавоженную красноебеньскую пыль.