— Ровно свахи переезжие, — бурчал Фаддеич. — И ездють, и ездють. Никак, вишь, на месте не сидится. Угораздило! Летчики-пилоты, первым делом самолеты… всю жисть — то туды, то сюды, то вовсе к черту на кулички.
Маруська фыркнула.
Фаддеич сердито засопел.
— А какой дом был! Веково-ой! Деды-прадеды жили! Нет, бросил. Все равно, грит, не вернусь. Глухомань, грит… а и будет глухомань, коли все поразъедутся!
— Ну и сидел бы в том доме, — презрительно заявила Маруська.
— Один? — Фаддеич моргнул. — А, что с тобою толковать! Что ты понимаешь…
Маруська фыркнула громче прежнего, потянулась и, задрав пушистый хвост трубой, отправилась клянчить у хозяйки вкусненького.
А Фаддеич, поворчав для приличия еще немного, шмыгнул к себе под плиту — вещи собирать. Покидал в видавший виды рюкзачок немудрящие пожитки, присел на дорожку. Вздохнул: как-то оно будет на новом месте? И полы там, небось, бетонные, и стены холодные…