Третьи сутки обер-лейтенант Шульц допрашивал сбитого американского летчика, но тот не кололся. И шмаль не курил. И не пил. Может оттого, что держался здорового образа жизни, а может потому, что никто не предлагал.
Летуну уже закручивали палкой тросик на голове, лили в сапоги кипящее масло, подвешивали к яйцам гирю – все без толку. Янки молчал, как партизан.
- Где ваш аэродром, отвечай! Если скажешь, мы тебя отпустим. И выпить дадим! И закусить! И бабу вот с такими сиськами! Даже во-о-от с такими! И порнушку, нашу, немецкую! - орал ему Шульц. Но американец оставался непреклонным, потому, что не знал немецкого. Он только горланил: «Нам Рузвельт дал стальные руки-крылья, а вместо сердца фордовский мотор!».