В гробу Кузякину было хорошо, тепло, и даже немного уютно.
- На кого ж ты нас? – надрывалась жена, роняя на Кузякина слезы из пипеточки.
- Папа, папа! – пищали дети и рисовали на Кузякине рожицы: Кузякин терпел.
- Кузякин, друг! – смачно поцеловал Кузякина в лоб сосед Петро, и незаметно спер с руки покойного часы.
- И поделом! – с чувством промолвила теща и сплюнула на плохо помытый пол.
- В общем, все как-нибудь так будет, - заявил ангел-хранитель, потирая маленькие потные ручки. – Все свободны!
Семья, близкие и тараканы начали расползаться по углам. Кузякин сел в гробу.
- Так он что, не помер, что ли? – теща расстроено уронила тарелку с маленькими бутербродиками.
- Мама, не портите мне все похороны, - Кузякин пригладил растрепавшуюся в гробу шевелюру, и, насупившись, повернулся к ангелу. – Не, не катит.
- Что значит «не катит»? – возмутился ангел. – Я для кого старался?