В 16 лет я покинул привычную среду обитания, и, попав в новое окружение, понял: то, что очевидно для меня, вовсе не очевидно для кого-то еще.
Мелкие бытовые недоразумения преследовали меня долго. К примеру, когда меня просили принести из магазина булку, я приносил именно булку, а не подразумевавшийся батон. Постепенно я поймал себя на привычке проговаривать очевидные вещи — именно по причине очевидности они не звучат вслух и… забываются.
В ординатуре задавать банальные вопросы мне приходилось часто: есть порядок сбора анамнеза, и даже если ответ очевиден, задать вопрос все равно надо. Почему? Ну, хотя бы потому, что ответ может оказаться вовсе не таким уж ожидаемым.
Однажды мне пришлось опрашивать вполне благопристойного дяденьку с подозрением на аппендицит.
— Вы воду сырую пьете? – поинтересовался я у гражданина с чеховской бородкой.
— Ну, бывает, идешь домой, да и хлебнешь из канала, — добродушно ответил гражданин.
— Из к-к-какого канала? – мне стало несколько не по себе.