- Надо бы нам тоже рождественскую традицию обрести, - Митюня увлечённо свежевал вяленого карася на новогодней телепрограмме. – У всех традиции, у всех. Кириллыч, бухгалтер наш, на лыжах вон с лестницы катается в новогоднюю ночь. Шестьдесят лет старому пню, пять внуков и девять переломов, а он не унимается. Имбецил Гога-сосед каждый год, уже восемнадцать лет, строго после речи правителя ходит поджигать школу. В милиции этого ждут и принимают слюнявого герострата на ночёвку прямо у подъезда. Звездой стал, фотографировали его для медицинского альманаха.
- Ага, – прервал я друга, - а Толик Гипофиз как переехал восемь лет назад в тюрьму, так тоже наверное себе традиции новогодние завёл. Вон, мать ему в передачах женские трусы таскает. Спасибо. Мы уж как-нибудь по-старому. Оливье-стакан-фейерверк-травмпункт.
- Ну зачем сразу так, - Вовчанга щедро распределил пиво, - Поедемте в баню. Там самое трудное что случиться может – в Ленинград улетим. А мы в Ленинград не улетим, потому что паспорта с собой не возьмём. Каково?
И звонко ударил рыбой об икеевский комод.
- Изящно. – Митюня в два глотка достиг дна, - Но только есть один момент. Бани все до середины января расписаны. Традиции там сейчас, пьянство и разнузданность. Не попасть.
- Тогда в бассейн, - я весомо поглотил, - Там тоже все голые и мокрые. Существенной разницы не вижу.