На пороге стояла юная девица, уже успевшая к шести вечера порядочно накидаться дешевыми джин-тониками. Будьте знакомы, это Мадина. Рассматривая картины, что висели в прихожей моего друга, девчонка поздоровалась с нами глупым и протяжным приветиком. Я помог Мадинке снять верхнюю одежду и сделал нашей актрисе несколько дурацких комплиментов. Ну, на манер — замечательно выглядишь, красавица.
Замечательного в ней ничего не было. Да и чего замечательного можно найти в обычной придорожной поблядушке? История ее существования столь же печальна, сколь и банальна. По-настоящему звали Мадину Машкой. И жила Машка где-то под Псковом шестнадцать счастливых лет, бед не знала. Это пока в ее жизни не появилось оно. Оно говорю, потому что мужиком эту мразь называть я отказываюсь. Оно и привезло Машу в Петербург, где на хрупкие плечи провинциального цветочка выпал самый настоящий пиздец. Оно на проверку оказалось животным. Настоящим, блядь, животным. Примчавшаяся на крыльях любви в Питер девушка с каждым днем охуевала все больше и больше от жестоких нравов обитателей окраин мегаполиса. Животное пил. Пил, как проклятущий — каждый раз, будто последний в его жизни. И конечно же, находясь в синем угаре, оно лупил свою пассию изо всех своих животных сил. Это полбеды. Другие полбеды заключились в том, что оно свято верил: ебать свою девицу в кругу себе подобных ублюдков — незападло для пацана. За четыре месяца Маша пережила два изнасилования. Всего два, потому что после второго уже не сопротивлялась. А потом все издевательства прекратились. Как в сказке. Только без счастливого конца.