Когда мы с Серегой были еще стандартными совецкими пиздюками и учились классе вроде в восьмом, на одном из уроков взял и скоропостижно окуклился наш штатный трудовик. Тупо наебенился с завхозом в подвале, собрал вокруг токарного станка толпу пиздюльвы, и вместо основ табуретковеденья принялся расчехлять про технику безопасности. Но, сцуко, по ходу лекции слегка увлекся и как-то неожиданно намотался на маховик по самый нахуй гульфик. Зареванных и заблеванных спиногрызов до самого вечера собирали по ближайшим кустам, трудовика размотали обратно и куда-то увезли в ебенячьем брезентовом мешке, а мы всем восьмым бэ приготовились проёбывать онастопиздившие трудочасы, но не тут-то нах было.
Буквально через пару дней, когда по расписанию как раз должны были быть труды, и мы уже было наточили лыжи в сторону стадиона – покурить там, на бегающих пелоток с сиськами пофтыкать и все такое, нас взяли и согнали в тот самый класс, где все еще стоял огороженный по такому случаю красными флажками станок. И завуча к нам запустили. Нам в этой мясорубочногй и так стремно че-то стало, а тут еще и она – в кожаном блять френче, очках и двух центнерах комиссарского жира. Она кстати когда по школьным коридорам шаройобилась время от времени, мой децкий мозг всегда автоматом ей свастику на рукаве дорисовывал, хлыст в руках и пару дойчлендзольдатен с овчарками по бокам, но это так, к слову.