- Значицца, так! - взгляд шефа, начальника «криминалки», посуровел, а в голосе внезапно возникли жегловские интонации — Продолжение операции «Вихрь-Антитеррор», цель - сами знаете, какая!
Ты, - кивнул он на меня — И ты, - кивок в сторону Сабира, нашего младшего опера — Шустренько вооружайтесь и дуйте территорию прочёсывать! Вопросы?
- Алексеич! - завыл и заныл Сабир — Ну сколка можна, э? Тольки вчира с Серёгой в ночь мотались, билять!
- Пиздить команды не давали! - рявкнул Алексеич — Сколько надо, столько и будете работать! Территория трещит, раскрываемость упала ниже плинтуса, проверяющие коршунами летают, поить их и пить с ними уже заебался! Пожалейте мои седины и печень, а то ей скоро кирдык!
Я промолчал. Как известно, спорить с начальством — что против ветра ссать. И начальству похуй, что жена твоя уже неделю не трахана, и что материалов накопилось до ебени бабушки, и что от бессонных ночей глаза уже как у крысы-альбиноса. Надо, бля! На-до!
Алексеич, мой горячо любимый шеф, друг и собутыльник, прекрасно меня понимает. Но, с другой стороны, хуле, работать некому! Комплект личного состава — 50%, один «сутки мотает», то есть дежурит, двое в отпусках, одного забрал главк. Вот и крутись, как хочешь, поскольку пиздюлины сыпятся, словно метеоритный дождь, и к концу года каждый сыщик, словно новогодняя ёлка, весь в выговорах. Проверяющие приезжают с завидным постоянством, на одного работающего аж по три штуки, пороются в ОПД*, попьют водочки с руководством и отбудут восвояси, а потом присылают разъебон в виде справки вместе с громами и молниями на наши во всём повинные головы, в которых объясняют, что мы — патентованные мудаки и олигофрены, ни черта не делаем, морально разлагаемся и вообще прыщи на жопе московской краснознамённой милиции.